Если вы думаете, что Василий Валерианович сыграл лишь только прокурора в “Особенностях национальной рыбалки”, то вы, вероятно, удивитесь, узнав, что в его списке более 20-ти ролей в кино. А еще он снимает кино и клипы, успевая при этом работать в театре. Мы поговорили с народным артистом Марий Эл, заслуженным артистом России, актером, режиссером, драматургом Василием Домрачевым о его детстве, о ролях и о сложностях актерской профессии.

– Вы всегда хотели быть актером?

– Я думаю, что да. Мой отец первым в деревне купил телевизор. В то время (это где-то 1968-69 гг.) мне было 5-6 лет. Я помню, что вечерами в нашем доме собиралась вся деревня.Тогда только начинали показывать марийские спектакли. Мы, дети, насмотримся и на следующий день во дворе мастерим какие-то примитивные декорации и разыгрываем эти спектакли.А еще я начал с 4 класса читать стихи. Участвовал в районных конкурсах чтецов. Соболева Таисия Васильевна, педагог марийского языка, открыла в школе драмкружок, я был его участником. А потом уже судьба,  думаю, улыбнулась. Когда в 1980 году из Москвы приехали набирать студентов из Марий Эл, так сложилось, что меня взяли, я как раз школу закончил. Хотя сперва хотели в 1979 набор производить, но что-то не получилось. И так я попал в ГИТИС.

– Игра каких актеров для Вас служила образцом и ориентиром в вашем профессиональном росте?

– Когда ты попадаешь в актерскую среду, ты, безусловно, начинаешь подмечать для себя какие-то актерские тонкости. Будучи на стажировкепо режиссуре в театре Моссовета, я неоднократно присутствовал на репетициях, запоминал весь процесс, начиная от читки пьесы, заканчивая постановкой спектакля. Примером для меня служили такие известные артисты, как Георгий Жженов, Сергей Юрский, Георгий Тараторкин, Александр Домогаров, Ольга Кабо и многие другие. Моему росту как профессионального актера также способствовала и работа с режиссерами – Элемом Климовым, Алексеем Германом, Александром Рогожкиным. Работа с ними повлияла на меня и помогла понять многое в нашей профессии.

– Какая из ваших актерских работ вам больше всего нравится? Какой вы гордитесь?

– Все работы дороги. Каждый этап, каждая работа дали мне что-то свое. На первом этапе – это была картина «Кто сильнее его?». Очень люблю эту картину. Потому что снимали в 1983 году про Марий Эл. Это мое первое ощущение кино, ты начинаешь потихонечку узнавать всю «киношную» кухню. Помню, как в один из съемочных дней мы дружно сидели и ждали, чтоб тучку поймать. Потому что предыдущий кадр был в пасмурную погоду, для того чтобы можно было смонтировать, надо чтобы солнца не было. И вот так целый день ждешь эту тучку. В конце дня поймали все-таки, досняли сцену наконец-то.А когда я снялся в «Иди и смотри» у Климова, сразу стал известным человеком в ГИТИСе. У нас же запрещалось сниматься во время учебы, вообще выгоняли сразу, если ты снялся без разрешения худрука. А тут, когда меня Элем Германович Климов пригласил, мне Павел Осипович Хомский сказал: «Климову я отказать не могу». И все, я поехал на съемки. А когда приехал, учеба уже началась. И приятно так было, когда иду я по институту, слышу, как по сторонам шепчут: «О, Вася идет, он у Климова снялся, потому что ему разрешили!» В каждую картину вкладываешь часть себя, не просто так ведь – вышел, слова выучил, сказал. Это серьезная работа, иногда изнурительная, бывает тяжело психологически. Приходишь каждый раз в новый коллектив, совсем другие люди. В первое время могут быть какие-то скандалы, недопонимания, потому что люди разные. Потом, в конце концов, когда прошла съемка, притирка прошла, а все уже, надо расставаться.

– Какая из работ была самой сложной?

– Все зависит от режиссера, кто как снимает. Рогожкин быстро снимает, и проекты у него попроще. Герман долго выстраивает кадр, потому что картина у него масштабная, массовка 1,5 тысячи человек, и каждый что-то значит, случайных людей в кадре просто нет. Это каждый день грим, костюм, мне клеили бороду. Неделю-две шли репетиции, и все в грязи. В этой картине я поменял три пары сапог: не выдерживали – нитки сгнивали, костюмеры не успевали высушивать. И просто в кадре у меня подошва отлетела, быстро проводом замотали. Тяжеловато было, конечно. Хотя с другой стороны – это Чехия, Европа, полгода там съемки длились. Хоть и тяжело было физически. У моего героя зонтик был, килограмм тридцать весил. Я так и не понял, почему нельзя было сделать бутафорский зонтик. Может, чтобы ощущения были острее, натуральнее. Все равно самочувствие немного другое, когда тащишь эту бандуру. Так, кажется, смотреть хорошо, а это действительно такая работа не из легких, психологически.

Если в театре есть возможность репетировать, искать оптимальный вариант, как работать на сцене, то на киноплощадке нет такого. Там время – деньги. Поэтому если артиста пригласили, если ему доверили такую работу, то будь добр прийти и выполнить ту задачу, которую поставил режиссер. Потому что ты знаешь, если ты будешь «вола тянуть», не сделаешь, как положено, в следующий раз тебя не пригласят. Там очередь стоит из желающих попасть, это конкуренция.

– Это правда, что перед съемками «Трудно быть Богом» Вам пришлось подписать контракт, где оговаривалось, что Вам запрещено сниматься у других режиссеров на время съемок фильма. При этом съемки растянулись почти на 10 лет. Жалеете ли Вы об этом?

– Нет, это просто условие такое было. Алексей Юрьевич позвал меня на разговор и сказал: «Вась, поработай у меня». Я считаю, он прав. В общей сложности я 5 лет у него снимался и больше нигде. Я очень много взял у Алексея Юрьевича. Например, как выстраивается кадр. Иногда не мог понять, чего он хочет.Только спустя время приходит осознание задумки мастера. Поразило его отношение к подбору актеров. Я помню свои пробы. В первые пару дней на меня примерили несколько вариантов грима и костюма. Проверяли, как я смотрюсь в образе во дворе Ленфильма, массовку пригласили, все как положено. На третий день мне дают текст, который мне за ночь надо выучить, при этом я должен там реветь. Я суматошно зубрил этот текст, вживался в роль. Наконец он утвердил меня на роль. Вдруг говорит, что теперь надо сделать этот же текст, но, чтобы все было смешно. Противоположно,совсем по-другому все это сделать. Я уже думаю: «Ну какого черта я пришел?!». А потом все это сделал, и меня пригласили к нему. Он говорит: «Василий, ты не думай, что я издевался над тобой! Я начинаю снимать большой проект, у меня есть время, чтобы с тобой поработать, объяснить ту ситуацию, что я хочу и что буду требовать от артиста. Там на площадке на тебя времени не будет». У меня была не самая главная роль. А у него не бывает мелочей. Это мастер. Он все видит же. Я хулиганил. Чисто актерски намеренно влезал в кадр. Я помню, что я делал все органично, все по логике, но влезал в кадр. А потом смотрю картину и понимаю, что он все вырезал. Потому что это ему не нужно.

– Существует ли такой фильм (роль), которую вы мечтали сыграть, но по каким-то причинам не получилось?

– Я с удовольствием сыграл бы Никиту Сергеевича Хрущева, конечно. Всегда есть какие-то картины, где хотелось сыграть. Кота-бегемота…

– Пройдя долгий путь актерского становления, получив звание Заслуженного артиста России, как Вы думаете, что такое актерская профессия и какие качества она требует?

– Я, действительно, счастливый человек. Посчастливилось сняться в 22-х картинах, поработать с двумя режиссерами, которые вошли в 100 лучших мировых режиссеров (Климов и Герман). Сам снял два фильма. И сейчас не останавливаюсь, снимаю клипы, а когда я делаю – это всегда интересно. С Андреем Герасимовым сняли несколько клипов для марийской исполнительницы Марины Садовы. Сейчас захожу в интернет, смотрю, а количество просмотров уже за сто тысяч перевалило, отзывы читаю.

Фото из архива Василия Домрачева.