Сайт газеты «Йошкар-Ола» продолжает публиковать новую повесть жительницы столицы Марий Эл, писательницы Полины Ермаковой. Оставайся с нами и жди продолжения этой увлекательной истории.
Часть 17
Лена с Егорычем бросились к записке, как будто на спор – кто первый схватит. Лена, конечно, оказалась быстрее. Она схватила листок. Но сразу развернуть его не решилась. Еще пару минут держала смятый обрывок тетрадного листа в трясущейся руке. Смотрела на него и никак не могла пересилить себя. Было страшно. Чего конкретно боялась, сама пока еще не осознала. Но слишком уж часто Гришка повторил слово «убийство». Хотя и верить пьяному бреду – глупо. В голове была каша из тревожных мыслей и проблесков надежды. А вдруг… Ну нет, не может быть… Пусть это будет просто Варькин глупый розыгрыш… А если там какая-нибудь страшная правда… Странно… Как же все это странно… Как хочется проснуться и понять, что это лишь сон… Записка буквально обжигала руку.
– Нет, я не могу, – наконец произнесла она осипшим голосом и протянула листок Егорычу. – Смотри сам.
Сказав это и избавившись от записки, Лена с облегчением выдохнула, как будто освободилась от чего-то очень тяжелого. Она зажмурилась в надежде, что когда откроет глаза, окажется дома в своей теплой постели, а не в Варькиной разгромленной квартире на окраине города… Но чуда не случилось: перед глазами все те же обшарпанные кафельные стены старенькой ванной комнаты в хрущевке.
Егорыч схватил листок и начал судорожно разворачивать изрядно потрепанную, измученную бумажку. Она норовила рассыпаться прямо в руках. Отсыревшая, грязная, затертая… Такая же, как вся эта история с исчезновением Вари. Все непонятно и очень глупо. Егорыч тоже был как будто в бреду. Соображал с трудом, двигался медленно. Кое-как развернул листок. Немного разгладил. Прищурился. Поднял бумажку на свет. Снова прищурился. Поднес листок к глазам. Отдалил его. Опять повернул к лампе.
– Все смазано. Не видно ничего. Почти нечитаемо… – пробурчал он себе под нос.
В общем, тянул время как мог. Ему тоже было страшно. Поймав на себе испепеляющий взгляд Лены, вздрогнул. Надо было собраться с духом.
– Ну?! Что там? – Лена готова была вцепиться в несносного медлительного начальника. – Разглядел? Чего молчишь?
– Тут… тут… – он начал заикаться, будто его опять отправляют перебираться с балкона на балкон по зыбкому мостику. Ему снова казалось, что он вот-вот сорвется с высоты.
– Что? Что там? – тихо спросила Лена, явно уже не ожидая ничего хорошего. Ее испугали взгляд и нерешительность Егорыча. Весь его вид не предвещал благополучного исхода. – Говори уже. Не молчи, пожалуйста, – простонала она и почувствовала, как подкосились коленки.
«Похоже, я сейчас грохнусь в обморок, – пронеслась мысль. – Соберись, тряпка!» Со всего маху ударила себя по щеке.
Именно сейчас, когда градус тревоги должен был зашкаливать, Ленка вдруг успокоилась. Она умела делать это вовремя. Теперь выглядела совершенно невозмутимой, как будто все страшное, что могло произойти, уже случилось.
– Тут… В общем… Это… – промямлил Егорыч. Голос дрожал, руки ходили ходуном. – Похоже, Варю, и правда, убили…
– Дай сюда! – Лена не выдержала и выхватила листок.
«ТЫ – УБИЙЦА ВАРВАРЫ» – корявые печатные буквы, выведенные синей шариковой ручкой, еле видимые, местами размытые, местами смазанные, но все еще вполне читаемые.
Лена опустила записку.
– Бред какой-то. И что это значит? – спросила она в пустоту, как будто даже равнодушно. Она была сосредоточена и собрана.
Егорыч пожал плечами.
– Кто это мог написать? – следующий вопрос полетел в никуда.
– Бедненькая Варенька, – он сел на край ванны и начал тихонько поскуливать, проводя кулаком по щекам. – За что ее? Не может быть… Несчастная девочка. Такая красивая была… Кому она помешала? Тихая, безобидная, хорошая девочка. Кто эта сволочь, у которой рука поднялась? Это муж ее! Точно! Его надо в полицию сдать! Это он! Больше некому!
– Не ной, – оборвала причитания Лена. – Никто никого не убивал, – она отчеканила каждое слово. Егорыч тут же перестал всхлипывать. Ленкина уверенность горы свернет.
– А как же записка? А этот… Гриша… муж ее? В записке на него указывают. – Егорыч уставился на Лену. Ему почему-то казалось, что Лена сейчас чуть-чуть подумает, все поймет и объяснит ему. И все окажется просто чьим-то дурацким розыгрышем.
Но Лена молчала. Она не понимала, что происходит, но и в смерть подруги не верила. Долгая, тяжелая, колючая пауза…
На следующий день ни Егорыч, ни Лена на работу не явились. Оба отпросились по состоянию здоровья. По офису тут же понеслись перешептывания, разного рода догадки и домыслы. Сначала Варя пропала… Теперь вот Егорыч с Ленкой… Все, конечно же, давно подозревали, что эта странная троица в чем-то замешана. А может, у них вообще любовный треугольник. Кому-то даже пришло в голову, что они живут шведской семьей. Может, они сбежали все вместе куда-нибудь за границу, где такие семьи узаконены. Не зря же у Егорыча в его-то возрасте до сих пор ни жены, ни детей. Извращенец он просто, вот и все. Ему сразу две жены подавай. В нашем мире все возможно, и никто ничему уже давно не удивляется. В общем, что угодно болтали, лишь бы не работать…
– Ни в какую полицию мы обращаться не будем! – в сотый раз повторяла Лена, потягивая дорогущий горький кофе из микроскопической чашечки с нежно-розовыми цветками сакуры на пухлых боках.
Она сидела на высоком барном стуле перед шикарным столом из натурального камня на люксовой кухне в квартире Егорыча.
Он вообще любил, чтобы все, что его окружает, было по высшему разряду. Если мебель – то обязательно только по эксклюзивным эскизам из какого-нибудь дорогого салона. Если посуда, то только из китайского фарфора и с изысканной росписью. Если еда, то только ресторанная. Такой он был. И сам этого немного стеснялся. Но по-другому не мог. Благо, жил один, и должность позволяла.
– Мне просто так удобнее, – оправдывался Егорыч, когда кто-то завистливо фыркал «красиво жить не запретишь», «шоб я так жил», «ну, конечно, начальник же» или что-то в этом роде.
Сейчас он ходил вокруг Лены, завернувшись в тяжелый махровый халат, который тоже когда-то прикупил в каком-то недешевом бутике. Весь раскрасневшийся, пышущий жаром и разными ароматами после душа, он выглядел посвежевшим и даже отдохнувшим. Будто и не было этой ужасной бессонной ночи.
– Ты на этого похож… – фыркнула Ленка. – Ну как его? Этого… В школе по литературе проходили… В халате все время… На диване лежал…
– На Обломова, что ли?
– Точно! На него, – Лена сделала последний глоток кофе и скривилась. – Фу. Как ты эту гадость пьешь? Горечь одна. Растворимого нет у тебя случайно?
– Нет. Я только такой пью.
Они разговаривали так, будто это было обычное утро, спокойный завтрак двух друзей, и ничего страшного и странного не произошло.
– Ну, почему ты не хочешь в полицию обратиться? – Егорыч сел напротив Лены и уставился на нее умоляющим взглядом. – Вари нет уже второй день. Надо что-то делать.
– Вот именно – всего только второй. Она взрослая женщина, а не беспомощный ребенок. Никто искать ее не кинется, – вполне рассудительно рассуждала Лена.
– А как же записка? – не унимался Егорыч.
– В том-то и дело. По факту ничего не случилось. У нас есть только эта потрепанная бумажка. Больше ничего. И на кого и на что она указывает?
– На убийцу, на Гришу, конечно, – кивнул Егорыч.
– С чего ты взял?
– На кого еще? Она же явно ему предназначалась.
– А может быть, и нет…
«Записка» (часть 1), «Записка» (часть 2), Записка (часть 3), «Записка» (часть 4), «Записка» (часть 5), «Записка» (часть 6), «Записка» (часть 7), «Записка» (часть 8), «Записка» (часть 9), «Записка» (часть 10), «Записка» (часть 11). «Записка» (часть 12), «Записка» (часть 13), «Записка» (часть 14), «Записка» (часть 15), «Записка» (часть 16).
Продолжение следует.
Фото Полины Ермаковой.