«Мама, можно я сегодня не пойду в школу?» – нехотя спуская маленькие ножки с кровати на холодный пол, пискляво протянул мой первоклассник.
Кулачками потирая сонные глаза, он взглянул на меня с надеждой встретить сочувствие. «Ну, вот тебе и здрасьте, приехали. Только этого с самого утра мне еще и не хватало», – легкое раздражение колючками пробежалось по спине.
Круговорот
– С чего это ты вдруг? – осведомилась я, поднимая с постели размякшего после сна Сашку. Сладкие, как две сахарные булочки, и еще теплые после сна розовые щечки, обиженно надутые пухлые губки и огромные глаза, как у кота из «Шрека», – сплошная милота! Раздражение как рукой сняло.
– Что ты с утра пораньше капризничать надумал? – ласково мяукнула я, наивно полагая, что все на этом и закончится.
– Я спать хочу! Я не выспался, – упрямо твердил Саша, при этом всем своим видом показывал, как ему плохо. В общем, изо всех сил попытался надавить на жалость. – Можно я сегодня отдохну, а? Пожалуйста! – протянул он, особенно нажимая на звук «а».
– Ну, во-первых, зимой всем по утрам хочется спать. И даже нам, взрослым, тяжело вставать. Но мы же просыпаемся и идем на работу, потому что так надо, даже если совсем-совсем не хочется. Никто за нас ничего не сделает, кто-то должен зарабатывать денежку. Поэтому нет слова «не хочу», есть слово «надо». Так и тебе нужно себя пересилить. Сон пройдет, как только умоешься прохладной водичкой. Пошли! – Я взяла упирающегося ребенка за руку и безжалостно потащила в ванную. Он грустно, понемногу начиная осознавать неотвратимость предстоящего похода в школу, поплелся за мной.
– А во-вторых, я тебе говорила, что надо раньше ложиться спать, – продолжила я наставления с особой назидательностью в голосе. – А ты: «еще немного поиграю – еще немного поиграю». Вот тебе и результат, не выспался, – занудную шарманку, от которой самой стало ужасно тоскливо на душе, было уже не остановить.
Я поймала себя на мысли, что это вовсе не мои слова и даже вроде как и мысли не мои. Все эти нотации как будто записаны на пленку, встроенную где-то у меня в голове, и сами собой как по щелчку время от времени воспроизводятся. Я слышала их в детстве от своей мамы буквально слово в слово. Я говорила их старшему сыну. И вот, дошла очередь до младшего. Все идет по кругу, из которого уже, видимо, не вырваться.
Нестыковочка вышла
Понятное дело, нашим родителям некуда было деваться. Несмотря ни на что, приходилось тащить дитя в школу или садик, потому что иначе – весьма не радужная перспектива: с работы уволят, и семью кормить будет не на что. Ну, а я-то что? Вполне ведь могу позволить ребенку денек-другой дома остаться. Ничего ужасного не случится. Никто ниоткуда не выгонит. Жизнь не остановится, это точно. Но нет! Программа под названием «так надо» заложена в моей голове надежно и исправно работает.
– Я все равно не пойду в школу, – все-таки не теряя надежды, продолжил упрямое нытье Сашок, разгребая кашу к стенкам тарелки, чтобы ее казалось меньше. – Я вообще, может быть, болею, у меня в горле першит и голова болит, лоб горячий. На, потрогай, – он наклонился, подставляя свою макушку под мою ладонь, при этом натужно подкашливал в подтверждение своего «диагноза». Я, конечно же, приложила руку к маленькой головке, но и намека на обеспокоенность в моей душе не было.
И тут снова почувствовала нестыковку внутри себя. Еще каких-то лет семь назад, когда Егор, старший сын, был первоклассником, стоило ему хотя бы слегка занемочь, показать, что он плохо себя чувствует, я тут же в панике хваталась сначала за голову, а потом за аптечку. Первым делом – градусник – срочное измерение температуры. Потом – ложка, неизменное «скажи а!». И наконец: «О, боже! Кажется, горлышко красное! Все, никуда не идешь, ложись обратно в постель. Будем лечиться». И этот сценарий повторялся снова и снова с завидной периодичностью. А что сейчас? Глядя на кислую физиономию Саши, я лишь улыбнулась:
– Ну, перестань, – нормальный у тебя лобик, вполне себе тепленький и даже слегка прохладный, – спокойно отшутилась я, даже не думая хвататься ни за голову, ни за градусник. И уж тем более ни о каком «дома посидишь» и мысли не было. – Попей горяченького чая, горло прочистится и жизнь наладится.
И никакой паники.
Другие интересы
Что это? Неизвестно откуда взявшаяся безжалостность или мудрость, пришедшая с годами? Да, пожалуй, все-таки второе. Если оглянуться назад, все мои охи и ахи по отношению к Егору, постоянные тревога и страх – как себя чувствует мой малыш, не холодно ли ему, не жарко ли, лишь бы не простудился, как бы не перегрелся – были бесконечными, изматывающими и, конечно же, бесполезными. И к чему это тогда привело? К моим нервным срывам и к тому, что Егор в буквальном смысле полюбил болеть. А потому делал это часто, подолгу и со всем размахом. Даже в больнице несколько раз успели полежать.
И все мне чудились какие-то опасности, преследовавшие моего ребенка. Я, обливаясь слезами, обвиняя себя во всех смертных материнских грехах, – не доглядела, простудила, плохо кормила, легко одевала, форточку не закрыла, дырку в носке не зашила, витамины не давала – сидела у кроватки больного, кормила его вкусностями и гладила по головке, в общем, как могла, заглаживала вину. Да не там я видела свою неправоту, как теперь стала понимать. Вот такая вот безжалостная жалость. Стыдно вспомнить, честное слово. Слава богу, Егорка вырос. Ну и я вместе с ним. И оба перестали болеть. Совсем. Он забыл про простуды, я – про панические атаки. У него появились другие интересы, у меня – второй сын…
Победа!
– Ты посмотри в окно! – Сашка возобновил попытки «откосить» от школы. – Там мороз и снег валит. Нельзя в такую погоду детям из дома выходить! – Он вскочил из-за стола и направился к окну. Поднявшись на цыпочки, повис на подоконнике, вглядываясь в ледяные узоры на стекле.
Как-то даже захотелось сжалиться над ним. «Ну, нет уж, второй раз я на эту удочку не попадусь», – подумала я и приняла приказной тон.
– Так! Прекращай свои фокусы! Иди, одевайся! – отступившее было раздражение снова вдруг защекотало под ребрами. – Мы из-за твоих капризов опоздаем сейчас!
– Нисколечко тебе меня не жалко. Безжалостная ты, – пробурчал себе под нос Сашок и со вздохом отправился к шкафу доставать школьную форму.
– Оба вы безжалостные! – раздался недовольный хрипловатый голос . – Чего расшумелись с утра пораньше? – из детской комнаты вышел сонный Егор. – Я же сказал, чтобы меня сегодня рано не будили, мне к третьему уроку. А вы?! В кои-то веки можно было поспать, и то не дали. – Он разочарованно махнул тощей длинной рукой и, не ожидая ответа или оправданий, пошаркал резиновыми тапочками в ванную.
– Да вот, у нас тут бунт на корабле, – развела я руками, будто извиняясь, уступила дорогу обиженному сыну двухметрового роста. – Сашенька наш в школу отказывается идти.
– И ничего я не отказываюсь! – раздалось откуда-то из глубин огромного шкафа. – Просто я не выспался и мне себя жалко стало. – Саша наконец-то выбрался из дебрей развешанных рядами вещей.
Запыхавшийся и раскрасневшийся, взяв в охапку брюки, пиджак и рубашку, он выглянул из-за дверцы шкафа. Взъерошенные волосы иголками торчали в разные стороны.
– А теперь все прошло. Я вот одеваться буду, – кивнул он на кипу вещей в своих руках. – И прошу мне не мешать, а то в школу опоздаю с вашими разговорами! – Строгий, собранный и такой смешной первоклассник твердым шагом прошел мимо меня, точно зная, что хочет от жизни.
– Ты победила, мам, – выглянув из ванной комнаты, подмигнул мне старший сын.
Ранее автор газеты газеты «Йошкар-Ола» Полина Ермакова рассказала о грустных мыслях после родительского собрания, о том, как пережить дистанционное обучение, и почему любящая мама превращается в злого монстра.
Фото: pixabay.com