Владимир Баль: “Военно-патриотическая подготовка в ДОСААФ Марий Эл должна быть бесплатной”

Дело близится к лету. Вместе со снегом у многих оттаяло горячее желание совершить незабываемое путешествие. Например, в небесную бездну. Почему бы и нет? О полном свободы, в прямом смысле слова, увлечении поведал спортсмен-парашютист, имеющий в послужном списке 2750 прыжков, руководитель поисково-спасательной парашютно-десантной подготовки Йошкар-Олинского авиаспортклуба ДОСААФ России Владимир Баль.

– Владимир, что заставляет людей совершить прыжок с парашютом?

– Я считаю, что человек в своей жизни должен попробовать всё, что не запрещено законом, разумеется: сходить в горы, нырнуть под воду, прыгнуть с парашютом или хотя бы полетать на самолёте. Это всё порождает интерес у человека, который даёт стимул к жизни. Помимо базовых потребностей необходимо и эмоциональное развитие. А прыжки дают такое развитие через эмоциональную встряску. Это связано с большим выплеском адреналина. Это и есть первоочередная мотивация. Плюс, естественно, желание испробовать что-то неизведанное.

– А что мотивировало лично Вас?

– Я мечтал стать лётчиком, но опоздал с подготовкой на год. В то время был набор старшеклассников, которые наравне с общеобразовательной подготовкой в течение двух лет проходили подготовку авиационную, где изучали теорию и практику. Когда я понял, что у меня не получилось, я, конечно, очень расстроился, но тут же наткнулся на объявление о наборе парашютистов. Я пришел на первый сбор, а там полный спортзал желающих – около пятисот человек, а мест всего триста. Отбор состоял из физподготовки, независимо от пола. На теоретических занятиях народ тоже стал отсеиваться. Самое муторное – укладка парашютов. Когда изучали данную тему, учёбу покинули все, кто был менее усидчив. Потом часть ушла после первого прыжка, а, когда объявили набор на спортсменов-парашютистов, я напросился туда и уже стал участвовать в соревнованиях и сдавать другие нормативы.

– Первый свой прыжок помните?

– Конечно. Первый прыжок я совершил 31 января 1986 года. Я даже сам себе укладывал парашют. Сначала, естественно, был мандраж. Нас всех построили, ещё раз напомнили о безопасности, прошли наземную подготовку и на старт! Снега было по пояс. Подготовили место, куда подъехал самолёт на лыжах. При погрузке все были серьёзные, задумчивые. Но никто не подавал вида, что волнуется. Прозвучала команда: «Приготовиться!», я подошёл к двери – страшно. Земля далеко. В голове было лишь, как правильно отделиться от самолёта. А дальше ничего непонятно! Небо-земля-небо-земля… Через три секунды дернул кольцо и тишина… Причём звенящая. Солнце сияет, внизу снег и тихо. Посмотрел вокруг, летят такие же как я. Кто-то песни поёт, кто-то кричит. Время пролетело быстро и, когда приземлился был в недоумении: «Что, уже всё? Так быстро?».

– Сколько длится падение?

– Три секунды идёт стабилизация и три четыре минуты продолжается снижение после раскрытия парашюта. Полёт в самолёте занимает минут двадцать. Итого полчаса всё удовольствие.

– Бояться высоты – наш естественный страх. Как-то можно его побороть перед прыжком?

– Из опыта своей работы могу сказать, что до начинающего парашютиста надо доводить все характеристики по парашютной технике, такие как скорость снижения и параметры прочности парашюта, который составляет более трёх тысяч килограмм на разрыв. Если нужную информацию довести до новичка, он будет понимать, что разрыв парашюта исключён и уровень страха снизится автоматически. Главное, не мешать парашюту раскрываться.

– Поступаете с испугавшимися новичками, как в песне Владимира Высоцкого «Мой инструктор помог – и коленом пинок…»?

– С самолёта не выталкиваем, а помогаем.

– В чём разница?

– По безопасности положено оттолкнуться от самолёта на метр-полтора. Но, так как от страха ноги подкашиваются, можно упасть на пятую точку и довольно сильно удариться об обрез самолёта. Поэтому, чтобы этого не случилось, инструктор помогает выйти подальше. Но тех, кто боится, мы специально не выталкиваем. Кстати, таких людей можно распознать еще до взлёта. Как правило, они очень разговорчивые, задают много вопросов. Становится понятно, что этот человек может не прыгнуть. В таком случае мы его или не поднимем вообще, или ставим при выходе за первым или вторым парашютистом.

– Со временем страх проходит?

– Нет, волнение присутствует даже у опытных парашютистов. Сейчас я прыгаю реже, так как занимаюсь организацией прыжков на земле и вот сейчас, спустя четыре месяца перерыва, по несколько раз проверяю подвесную систему и замки как себе, так и другим парашютистам. Чтобы прыжок прошёл нормально, необходимо быть предельно внимательным на всех этапах подготовки к нему. Любой отказ происходит по вине человеческого фактора. Есть люди, имеющие за спиной более четырёх тысяч прыжков без единого отказа, и всё благодаря своей скрупулёзности.

– Вы суеверный человек?

– Нет, число «тринадцать» и чёрная кошка для меня роли не играют. А вот традиции мы соблюдаем. Например, каждый сотый и тысячный прыжок, человека несколько раз подбрасывают в воздух, а затем бьют ему по одному месту запасным парашютом. Причём бьют только те, у кого больше прыжков. Меня на сотом прыжке покачали, побили, а потом выбросили в речку.

– Не могу не спросить о патриотическом воспитании, которым непосредственно призвано заниматься ДОСААФ.

– На федеральном уровне существует недопонимание ситуации. Если с гражданской авиацией или авиацией МЧС всё понятно, то современный статус авиации ДОСААФ до сих пор не определён, хотя организация всегда была государственной. Надо понимать, что авиация довольно дорогой вид удовольствия и для его содержания нужны финансовые вливания, которых нет. Конечно, коммерческая составляющая быть должна, но не в случае с молодёжью. Для них прыжки должны быть бесплатными. Поэтому в нашем регионе ведётся плодотворная работа в этом направлении. Сейчас рассматривается вопрос выделения средств из регионального бюджета на военно-патриотическую подготовку в аэроклубе, в частности, на выполнение прыжков школьниками и допризывной молодёжью. Система ДОСААФ – это подготовка к армии. Она всегда была и, дай Бог, чтобы оно так и было. В ином случае люди, которые будут призываться, не будут иметь редких и востребованных воинских профессий.

Фото из личного архива Владимира Баля